<< На главную страницу

М. Чегодаев

Хор-Без-Глаз-На-Его-Челе

“– Мы не дадим тебе войти мимо нас,– говорят косяки этих врат, – пока ты не скажешь наше имя.

– Гиря-Точного-Отвеса – ваше имя.

– Я не дам тебе войти мимо меня,– говорит правая створка этой двери, – пока ты не назовешь мое имя.

– Чаша-Весов-Для-Взвешивания-Правды – твое имя.

– Я не дам тебе войти мимо меня, – говорит левая створка этой двери, – пока ты не назовешь мое имя.

– Приношение-Вином – имя твое.

– Я не дам тебе войти мимо меня, – говорит порог этой двери, – пока ты не назовешь мое имя.

– Бык-Геба – имя твое.

– Я не открою тебе, – говорит засов этой двери, – пока ты не скажешь моего имени.

– Плоть-Матери-Его – твое имя.

– Я не открою тебе, – говорит засов этой двери, – пока ты не скажешь моего имени.

– Живое-Око-Собека-Владыки-Баху – твое имя.

– Я не открою тебе,  я не дам тебе войти мимо меня, – говорит привратник этой двери, – пока ты не назовешь моего имени.

– Грудь-Шу-Которую-Он-Дал-Как-Защиту-Осириса – твое имя.

– Мы не дадим тебе войти мимо нас, – говорят притолоки этой двери, – пока ты не назовешь наших имен.

– Они – Отродья-Кобр.

– Проходи. Ты знаешь нас”^[2]. И т.д.

    Как правило, мы лишены всякой возможности интерпретации подобных имен, так как перед нами – очевидные намеки на какие-то, в подавляющем большинстве случаев не дошедшие до нас, мифологические события, к которым имеют отношения поименованные персонажи. Однако, в редких случаях мы все-таки такую возможность имеем. Касается это тех существ, чьи мифологемы до нас дошли. Одним из таких, как мне кажется, “счастливых” персонажей является Хор–Без–Глаз–На–Его–Че­ле (@r‑xntj‑n‑irty, @r-m-xntj-n-irty)^[3] – божество несколько раз встре­чающееся в Книге Мертвых и Текстах Саркофагов.

Как и большинство подобных персонажей Хор–Без–Глаз–На–Его–Челе никак себя не проявляет, а только упоминается то с положительным, то с отрицательным оттенком, что тоже весьма характерно для сходных существ. Упомянутые выше в тексте 17 главы Книги Мертвых “Убийцы с острыми пальцами, жестокие в отрубании головы” – это Анубис и Хор–Без–Глаз–На–Его–Челе.

Только по косвенным сведениям мы можем сделать заключение, что эта “раз­новидность” бога Хора (несколько раз упоминается “через запятую” после самого Хора^[4], т.е. он не вполне тождествен ему) обитает в Летополе и теснейшим образом связана с древним божеством этого города M‑xnt(j)-n-irty^[5]. Практически перед нами “синкретическое” божество.

(Глава 18)

“– O Тот, оправдавший Осириса против его врагов, оправдай N против его врагов в великом Совете, пребывающем в Летополе этой ночью вечерней пищи в Летополе.

“Великий Совет, который находится в Летополе” состоит из Хора–Без–Глаз–На–Его–Челе и Тота, пребывающего в великом Совете Наирутефа. “Эта ночь вечерней пищи” означает рассвет (дня) похорон Осириса”.

Он так же явно имеет отношение к знаменитому эпизоду из борьбы Хора и Сэтха, в котором Хор лишается глаз и только вмешательство бога Тота (или богини Хатхор) возвращает ему зрение. Как известно это событие произошло именно в Летополе.

(Глава 17)

“– Я восполнил Око после его повреждения в тот день когда Два Друга боролись (Что это? – Это день когда Хор боролся с Сэтхом, когда он поранил лицо Хора, а Хор вырвал гениталии Сэтха. И это Тот сде­лал это сво­и­ми пальцами)”.

Практически перед нами – Хор этого (и только этого!) эпизода, но одновременно он же и постоянный маркер, “имя” важнейшей для египетской религии мифологемы утраты и обретения Богом своего ока. До нас дошло два события, связанных с этим мотивом. Первый раз око оставило своего божественного обладателя в самом начале творения. Бог отправил его продолжать творить мир, но в его отсутствие создал ему замену – “око Великолепное”. Когда подлинное Око вернулось и обнаружило, что место его занято, оно страшно разгневалось и только вмешательство Тота утихомирило его ярость. Бог–творец поместил его на свое чело в виде огненного урея, где оно и пребывает в качестве защиты Бога и фараона. Только что приведенный отрывок продолжается следующими словами:

“– Я связал волосы для Подлинного Ока в день его ярости (Что это? – Это означает правое Око Ра, когда оно ополчилось на него, после то­го, как он отослал его. И это Тот связал волосы, чтобы вернуть его ему для жизни, невредимости и здоровья без всяких слабостей. Другими слова­ми: это значит, что когда его Око было больным в оплакивании своей пары Тот плюнул на него^[6])”.

Другой случай потери Богом глаза – это уже упоминавшийся эпизод из тяжбы Хора и Сэтха. По одной (более распространенной) версии зрение Хору возвращает Тот, собравший разорванное Сэтхом в клочки око, по другой – это сделала богиня Хатхор, влившая в пустые глазницы молоко газели. В результате исцеленное око Хора стало “Цельным”, “Вос­полненным”, обладающим колоссальной жизненной энергией. Возвращенное око – это знаменитое око Уджат, которое Хор дал проглотить своему мертвому отцу Осирису и тем самым воскресил его. В представлении египтян эти два разных для нас эпизода были различными по повествованию рассказами об одном и том же событии. Рассказ об одном из них сплошь и рядом переплетается с другим, и Око Ра оказывается пройденным через страшное испытание оком Хора, победившим смерть и предвосхитившим судьбу Осириса, потому и ставшим способным воскресить его^[7].

(Глава 78)

“– Я выхожу к Бусирису, чтобы видеть Осириса. Если я ерошу мои волосы перед ним, Нут будет ерошить ее волосы (для) меня, когда она видит меня. Боги видят меня, и Око Хора–Без–Глаз–На–Его–Челе ([за­пылает]) против тех, которые подняли бы свои руки на меня. Когда Могущественный возникает, ничтожный уничтожен. Они открывают для меня непроходимые пути, когда они видят мой образ и слышат то, что я сказал”.

Основную сущность мифологемы – потери и обретения божественного ока – не меняет и тот факт, что в Египте существовали на первый взгляд совершенно различные истории, связывающие Ра, Хора и Божественное Око. Так 112 глава Книги Мертвых доносит нам такой вариант этой истории:

Изречение знания душ (Бау) [города] Пе.

Говорит N:

“– О Болотные в болотах, женщины [города] Мендес, Вы из Мендесского нома, Охотники [города] Иапу, люди теней, которые не могут вернуться, Пивовары, которые месят хлеба, знаете ли вы, почему Пe был дарован Хору? Я знаю, а вы не знаете. Это Ра дал его ему в утешение за рану в его глазу. Это было так:

Хор сказал Ра: “Дай мне увидеть все сотворенное твоим оком, так как оно это видит”. И Ра сказал Хору: “Посмотри туда, на черного кабана!” Он посмотрел и страшная боль пронзила его глаз. И Хор сказал Ра: “О мой глаз! (Это так, как если бы) Сэтх нанес удар моему глазу!” И он раскаялся в сердце своем. Тогда Ра сказал богам: “Положите его в постель, пусть он поправится”. А это (действительно) был Сэтх, который принял облик черного кабана и обжег ударом его глаз. Тогда Ра сказал богам: “(Будет) свинья отвращением для Хора. Да поправится он”. Вот так случилось, что свинья стала отвращением для Хора и богов его свиты. Когда Хор был ребенком, его жертвоприношения были мясом его скота и его свиней. А теперь они – отвращение для его свиты.

Что до Амсети, Хапи, Дуамутефа и Кебехсенуфа – Хор их отец, и Исида их мать. Сказал Хор Ра: “Дай мне двух братьев в Пе и двух братьев в Нехене от плоти моей и пусть (они) пребывают со мной постоянно, чтобы земля зеле­не­ла и суматоха улеглась”. Так произошло его имя Хор–В–Папирусе–Своем.

Я знаю души [города] Пе: они Хор, Амсети и Хапи”.

Око Уджат – это та сила, которая заставила воскреснуть умершего Осириса и этим словом стали обозначаться все заупокойные жертвы, предназначенные для грядущего воскресения покойного. И не случайным представляется то, что в заупокойных текстах их приносит именно Хор–Без–Глаз–На–Его–Челе:

(Глава 168 б)

“Тот–Кто–Без–Глаз–На–Его–Челе, сын Исиды, творец справедливости, дарует оправдание Осирису N. в день суда, (ибо) (приношение) жертвуется для них на (земле) тем, кто встает на заре, чтобы видеть великого бога в Гелиополе каждый день, Осирисом N. С этого мига я – умиротворен. Выйди, Мать Исида, приди и уничтожь мои пелены заодно с тем, кто творил против меня. (…)”..

Как мы видим Хор–Без–Глаз–На–Его–Челе связан с вполне определенным кругом понятий и выступает именно как персонаж, несущий совершенно конкретную, в данный момент необходимую ассоциацию. Фактически это его основная и единственная функция. Появляясь в различных, казалось бы на первый взгляд никак не связанных с историей об утрате и обретении Божественного Ока повествованиях, он своим присутствием неизбежно вводит этот впрямую не вербализированный мотив. Хор–Без–Глаз–На–Его–Челе это знак, персонализированная метафора, легко прочитываемая в соответствующей зоне культурной компетенции и, таким образом, вводящая содержание “своей” мифологемы в ткань иного повествования, снимая необходимость пересказа всей мифологемы, словесное выражение которой могло быть различным. Думается, что если бы мы располагали не обломками колоссального корпуса египетской мифологии, а всем его объемом, то и другие сходные персонажи могли бы быть “прочитаны” подобным же образом. Вплетенные в ткань повествования они постоянно дают отсылки к соответствующим мифам и, таким образом, мы единомоментно получаем колоссальную разноплановую информацию. В этой ситуации имя персонажа оказывается квинтэссенцией содержания “своего” сюжета, отождествляясь с ним, как упоминание названия “Война и мир” становится и именем романа, и знаком, определяющим все его содержание. Организованные в форме диалогов подобные тексты, по сути, становятся постоянным дискурсом, отсылая нас ко всему необъятному полю мифологических повествований.

(Глава 125)

“– Пусть он войдет, – говорят они мне, – Кто ты? – говорят они мне – Как имя твое? – говорят они мне.

– Я – владыка побегов зарослей папируса. Тот-Кто-В-Маслине – имя мое.

– Иди! Войди через эти ворота Зала двух истин – ты знаешь нас.

........

– Я не доложу о тебе, – говорит привратник зала, – пока ты не скажешь моего имени.

– Ведающий Сердца, Испытующий Утробы – имя твое.

– Кому я должен доложить о тебе из богов, которые на своих постах?

– Скажи это Проводнику Обеих Земель.

– Кто это Проводник Обеих Земель?

– Это Тот.

– Входи! – говорит Тот, – Зачем ты пришел?

– Я пришел держать ответ.

– Каков ты?

– Я чист от всякого греха и пороков тех, кто пребывают в свой день. Я не нахожусь среди них.

– Кому доложить о тебе?

– Тому, у кого потолок – огонь, стены – живые кобры, пол его дома – вода.

– Кто это?

– Это Осирис.

– Иди, о тебе доложили. Твой хлеб – Око Уджат, твое пиво – Око Уджат, жертвы тебе на земле – Око Уджат, – Так говорит он N^[8]”.

Персонажи, подобные Хору–Без–Глаз–На–Его–Челе имеются далеко не только в египетской мифологии. Представляется, что они носят универсальный характер. Обширные сведения о них в частности дает американский материал^[9]. В своей замечательной книге “Исторические корни волшебной сказки” В.Я.Пропп с ссылкой на Ф.Боаса^[10] приводит такой пример: "В американских охотничьих мифах можно видеть, что для того, чтобы попасть в избушку, надо знать имена ее частей. … Вот как описывается постройка дома в североамериканском сказании. Герой спускается на землю с солнца. Он – сын солнца. Он женится на земной женщине и строит дом. Передние и задние столбы в его доме – мужчины.. В тексте приводятся их довольно замысловатые имена (говоритель, хвастун и д.р.). Два передних столба непосредственно держат на себе продольные балки, которые представляют змею, в то время как задние столбы покрыты поперечной балкой, которая представляет змею или волка. Дверь этого дома висит на петлях сверху, и кто выбегает недостаточно быстро, того она убивает. “Когда он окончил дом, он устроил большой праздник и все столбы и балки стали живыми, змеи начали шевелить языками, а люди, стоящие в доме сзади (т.е. столбы), говорили ему, когда входил злой человек. Змеи его сейчас же убивали”"^[11].

Рассказывая о значении имен в своей работе “Общество, обмен, личность”^[12] М.Мосс приводит, на мой взгляд, замечательный пример включения мифологического повествования в канву самой жизни индейского племени, где каждый человек должен с момента наречения его именем и до смерти играть определенную роль, соотнесенную с соответствующим персонажем:

“Имена получают также: дом вождя (с крышей, опорными столбами, дверями, украшениями, балками, окна­ми, двуглавой змеей), праздничные лодки, собаки. Следует добавить …, что блюда, вилки, медные пластины – все укра­шено эмблемами, “оживлено”, составляет часть личности собственника и его familia, res его рода.

Так, виннебаго .... имеют … наборы личных имен, определяемых кланами и семьями, которые распределяют их согласно определенному порядку, но всегда в точном соответствии с чем-то вроде логического распределения атрибутов или сил и свойств, базирующегося на мифе о происхождении клана и обосновывающего способность того или иного индивида во­площать его персонаж.

Приведем пример такого происхождения имен индивидов, которое Радин детально описывает на примере автобиогра­фии Грохочущего Грома^[13].

“Всякий раз, когда в нашем клане ребенку надо было дать имя, это делал мой отец. Это право он сейчас передал моему брату.

Творец мира вначале послал четырех человек сверху, и когда они прибыли на эту землю, все, что с ними происхо­дило, было использовано для создания собственных имен. Так говорил нам наш отец. Поскольку они прибыли сверху, постольку отсюда возникло имя Приходящий–Сверху, а по­скольку они прибыли как духи, у нас есть имя Дух-человек. Когда они прибыли, шел моросящий дождь, и отсюда имена Гуляющий–в–Тумане, Приходящий–в–Тумане, Моросящий–Дождь. Говорят, что, когда они прибыли к Внутреннему озе­ру, они приземлились на маленький куст, и отсюда имя Сги­бающий–Куст, а так как они опустились на дуб, существует имя Дуб. Поскольку наши предки прибыли с гром–птицами и поскольку существуют животные, вызывающие гром, у нас есть имя Тот–Кто–Родит–Гром. Подобно этому у нас есть Ступающий–Мощной–Походкой, Разрушающий–Землю–Своей–Силой, Иду­щий–С–Ветром–И–Градом, Сверкающий–Во–Все–Сто­ро­ны, Единственная–Вспышка–Молнии, Вспышка–Молнии, Шагающий–Среди–Туч, Тот–У–Кого–Длинные–Крылья, Уда­ряющий–По–Дереву.

Гром–Птицы прилетают со страшными раскатами грома. Все на земле – животных, растения, все затопляет ливень. Страшные удары грома раздаются повсюду. Из всего этого произошло имя, и это мое имя — Грохочущий Гром”.

    Анализ подобных персонажей (далеко не только египетской мифологии) позволяет нам сделать предположение, что они играют важнейшую роль в структуре мифологического повествования и взаимодействия различных мифов. Они являются маркерами отдельных мифологем, называют ее основную суть, фактически этой сутью и являясь. Так, например, мифологема наказания Богом строптивого человека в рассказе о Посейдоне, царе Миносе и его жене Пасифае завершается рождением Минотавра (чудовищным вторжением хаоса, которое обязательно должно быть в дальнейшем нейтрализовано). В данном случае Минотавр является “ре­зультатом” этой мифологемы, но одновременно он оказывается и действующим персонажем следующего события, которое как раз и связано с его “нейтра­ли­за­цией”, как силы хаоса. В этом случае он вступает в единоборство с Тесеем, чье появление на свет так же является сюжетом соответ­ствую­ще­го рассказа. Фактически перед нами – мифологема уже “второго уровня”, в которой действуют “маркеры” двух мифологем уровня первого, вступивших в драматическую “ком­му­никацию” в лабиринте Кносского дворца. Таким образом на структурном уровне происходит взаимодействие двух разных мифов, в результате чего возникает нечто третье, что условно можно было бы “марки­ро­вать” как “Нить Ариадны”. Как известно история Ариадны и Тесея на этом не заканчивается и порож­де­нием этого будет следующая мифологема, в которой повествуется об их судьбе. Фактически мы имеем дело с персонажами не только “по­яв­ля­ющимися” в соответствующей мифологеме, но и пер­сонифицирующими ее на следующем уровне мифологического построения. Подобных пер­сонажей, практически совпадающих с порождающей их мифоло­ге­мой, я назвал бы “свернутой мифологемой”, так как на следующем уровне они действуют уже как персонажи, одновременно неся в себе все со­держание порождающей мифологемы. Это одновременно и знаки и сами “предметы”, которые они обо­зна­ча­ют. С их помощь происходит пра­к­ти­чески без­граничное (но не бес­ко­неч­ное) взаимодействие различных мифов с их взаимо­дополне­ни­ем и взаимопроникновением. См. таблицу.

      Древнеегипетский материал позволил нам рассмотреть универсальную структуру взаимодействия различных составляющих мифологического построения, но одновременно с этим проделанная работа, возможно, дает основания полагать, что упомянутые выше многочисленные персонажи египетских заупокойных и иных мифологических текстов являются в подавляющем большинстве “свернутыми мифологемами” и выступают в данным случае, в роли “сносок” на соответствующее повествование. Выспрашивание имени самими носителями этих имен, которые по сути есть содержание мифологемы, является практически инициаторным испытанием на знание мифа. Знание имени свернутой мифологемы является доказательством знания и самой мифологемы, что и является целью испытания. Естественно, что после этого может следовать только один вердикт: “– Проходи, ты знаешь нас!”

Структура “сворачивания” мифологем

(m – “свернутая” мифологема)

Структура взаимодействия мифов